Торговля произведениями искусства уже не одну сотню лет относится к числу самых уважаемых направлений бизнеса. А профессия арт-дилера как для публики, так и для художников окружена ореолом романтизма и загадочности. Ведь это не просто обмен денег на товар и наоборот, а еще и, буквально, вторжение в святая святых мирового искусства – в, так сказать, “финансовый рейтинг” произведений и их авторов, поскольку арт-дилеры не только фиксируют спрос и цены, но и активно влияют на них.
С английским коллекционером и арт-дилером русского искусства Джеймсом Баттервиком я познакомился в Москве, на Антикварном салоне, куда он привез для показа широкой публике свою коллекцию русской графики 1890-1930 годов – произведения художников, внесших заметный вклад в развитие русского искусства конца XIX – начала XX века. В их числе – Михаил Врубель, Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Петр Кончаловский, Борис Григорьев, Александр Богомазов, Александр Бенуа, Александр Волков, Александр Куприн, Илья Чашник, Александр Шевченко, Кузьма Петров-Водкин, Александр Русаков, Софья Закликовская, Натан Альтман, Александр Дейнека.
– Джеймс, а как Вы пришли к этой профессии – стали арт-дилером, и почему занимаетесь именно русским искусством?
– Мой дед был одним из директоров аукционного дома “Сотбис”, он считался лучшим экспертом в мире по английскому серебру. Сам он был преподавателем классических языков – латыни, греческого – в Итоне, а серебро было его хобби. У него была очень хорошая коллекция – и живопись, и книги, и серебро. Часть этой коллекции хранится у моей мамы.
А мой крестный отец был президентом отделения “Сотбис” в Нью-Йорке. У него тоже была обширная коллекция. Поскольку мы с ним были большими друзьями, я тоже интересовался произведениями искусства.
Мои родители, видя мой интерес, “подтолкнули” меня в этом направлении. После окончания университета в 1986 году, а я учился на русском факультете, изучал русский язык и культуру – философию, литературу, историю, – мне дали диплом “Сотбис”.
– Диплом эксперта?
– Нет, каждый год “Сотбис” отбирает шесть студентов, которые, по их мнению, когда-нибудь могут стать “звездами”, и платит им стипендию. А после окончания университета выпускники приходят работать в этот аукционный дом.
Я тоже должен был прийти работать в “Сотбис”. Но меня русская тема так заразила, что я хотел работать только с русским искусством, а интереса к нему в 1986 году практически не было. В русском отделе “Сотбис” работали только два человека, и меня туда не взяли. Тогда я стал независимым арт-дилером.
– Вы не только продаете, но еще и коллекционируете произведения русских художников. Те произведения, которые входят в Вашу коллекцию – они продаются?
– Бoльшую часть работ продаю. Но должен сказать, что это уже вторая моя коллекция. Первую я продал, сейчас формирую новую. Когда-нибудь она тоже будет продаваться. Сейчас я увлекся российскими художниками-шестидесятниками, среди них есть очень интересные мастера. Также у меня собирается небольшая коллекция графики мастеров XVI-XVIII веков.
При этом мой принцип – выбирать произведения по качеству, а не по именам. Когда-то один арт-дилер дал мне такой совет: никогда не покупайте “имя”, а только – “изображение”. Я всегда следую этому совету. А если удается совместить и “имя”, и “изображение”, то значит, вы попали в точку.
– Вы собираете только уникальную графику, или и тиражную тоже?
– Только уникальную. При этом именно ту, которая мне нравится.
– Графика ведь дешевле живописи ?
– Да, намного.
– Ваш выбор, что именно коллекционировать, зависел от финансовой стороны дела?
– Вообще-то у меня есть и живопись. Я покупаю масло, хотя и немного. Финансовая сторона тут, конечно, важна. Картины маслом стоят миллионы. Особо дорогие я и не покупаю. Кстати, среди работ маслом много фальшивок, графику подделывают намного реже. Фальсификаторы обычно выбирают первые имена, и пишут картины, которые можно продать дороже. При том, что их сбывают намного дешевле, чем эти имена стоят на аукционах “Сотбис” и “Кристи”, все равно их цена выше, чем у графики.
– Уж коль речь зашла о подделках – куда Вы, как коллекционер и арт-дилер, посоветуете обращаться за консультацией тем, кто хочет уберечься от покупки фальшивок?
– Лично я считаю, что лучшие эксперты в этом вопросе – арт-дилеры. Они работают с произведениями искусства с утра до вечера. И для них очень важна репутация.
– Важнее денег, которые могут заплатить за “нужное” заключение?
– Да, есть немало экспертов, которые никогда не дают неправильных заключений, они берут достаточно большие деньги за свою консультацию, и очень берегут репутацию. И арт-рынок сейчас уже стал достаточно взрослым.
– В Англии?
– В России тоже. Сейчас уже нет того, что было еще десять лет назад, когда казалось – все хотят схватить, урвать, разбогатеть как можно быстрее. Десять лет назад я бы не стал участвовать ни в каких антикварных салонах.
– Но Вы уже не первый раз показываете в России работы из своей коллекции?
– До сих пор я выставлял их только на музейных выставках. Например, у меня есть две картины Бориса Григорьева, сейчас они обе выставлены в Русском музее. В сентябре они будут показаны на выставке в Третьяковской галерее. Первый раз я привез в Третьяковку работы из своей коллекции в 1996 году, на выставку, посвященную 140-летию со дня рождения Михаила Врубеля. Я был рад показать в России имеющиеся у меня работы.
– А среди Ваших покупателей больше англичан или русских?
– Англичан сейчас уже нет. У меня покупал работы один коллекционер, Фред Паккард, из известной семьи Паккардов, шотландский землевладелец, он очень любил Россию, имел здесь бизнес. К сожалению, два года назад он умер.
Русским искусством сегодня больше интересуются русские. На меня выходят советники нескольких российских коллекционеров. Это очень правильно – обращаться к помощи профессионалов. Я их консультирую – что может вырасти в цене, что лучше покупать, а что не надо покупать.
– Как, по Вашему, специалиста, мнению, работы русских художников рубежа XIX-XX веков соотносятся по уровню с работами европейских мастеров того же периода?
– Я считаю, что уровень русского искусства очень высокий. Ларионов, Гончарова, Малевич, Попова – это все очень значительные художники. Высшего качества.
Врубель тоже относится к этой группе, просто его не знают. В России знают очень хорошо, а за рубежом практически не знают. Его вещи показывали в 1996 году на выставке в Мюнхене, но не было такого резонанса, какой бы был нужен. Там не было лучших работ, например, “Демона Сидящего”.
– Что в тот период повлияло на появление в России хороших художников?
– Главным образом то, что здесь были коллекционеры с хорошим вкусом. В первую очередь – Щукин и Морозов.
– А Третьяков?
– Он не имел влияния на авангард. Именно – Щукин и Морозов. Это выдающиеся фигуры. Когда человек покупает произведения, и когда он открывает свой дом для художников, чтобы они могли увидеть привезенные работы, тогда и начинается этот процесс ассимилирования Запада и Востока, – это очень важный момент.
Я бываю в Российских музеях, например, в Пушкинском, и вижу имеющиеся там работы европейских мастеров из коллекций Щукина и Морозова, – того же Гогена, – при покупке они отбирали не первые попавшиеся, а самые лучшие! Глаз алмаз! Недавно мы были в Эрмитаже с друзьями из Англии, они хорошо разбираются в искусстве, зашли в зал Матисса – они чуть не упали, там такие вещи!
А собрание Рембрандта в Эрмитаже – оно же феноменальное по качеству. Можно увидеть работы Рембрандта в Дрездене, но по качеству – Дрезден отдыхает.
– Может быть, это потому, что в России всегда крутились очень большие деньги, и русские коллекционеры имели возможность покупать лучшее?
– Это зависело не от денег, а от вкуса. Можно иметь денег сколько угодно – но надо еще иметь глаза, как у Щукина и Морозова. Очень хорошие глаза. Роскошные. Люди, которые понимают, и имеют вкус – их тысячи. А они были очень умными людьми, с большим вкусом.
– А лично для Вас, как для коллекционера и ар-дилера, – что является основными критериями выбора при принятии решения о приобретении работы? Ведь невозможно скупить же все, что предлагают, приходится делать выбор, приобрести это или то?
– Самый главный критерий для меня – это вкус. Только вкус. Я бы никогда в жизни не приобрел вещи Бенуа. Но если Вы обратили внимание на привезенные мной работы – там есть несколько вещей Бенуа. Абсолютно нехарактерные для него. Как только их мне привезли и предложили – все, я сразу же принял решение их приобрести. Потому, что они красивы, радуют глаза. Для меня важно, чтобы работы вызывали у меня эмоции.
– Тем не менее, эти работы Вы продаете?
– Здесь, в России, я ничего не продаю, не имею права. Они висели и будут висеть у меня в галерее в Лондоне – там их можно купить. Хотя я не буду особенно переживать, если их и не купят, – значит, будут дома висеть.
– Большое преимущество арт-дилеров: в отличие от торговли промышленной продукцией, нет необходимости обязательно сбыть.
– Да, совершенно верно. Мой дед был коллекционером и арт-дилером, и я тоже коллекционер и арт-дилер, и я хорошо понимаю – какие-то вещи, которые в свое время продались, если бы оставались в коллекции, то принесли бы бoльшую выгоду.
– Как Вы относитесь к тому, что некоторые коллекционеры, покупая рисунки, не вывешивают их на стены, а укладывают в папочки и хранят в темной комнате – чтобы не портились?
– Я предпочитаю, чтобы у меня они висели, и доставляли мне удовольствие. Ими надо любоваться, иначе не имеет смысла тратить на это деньги. Я знаю, что есть и такие люди, которые, купив рисунки, складывают их в шкаф и забывают про них – но это же жалко просто. Хотя, конечно же, хозяин барин, некоторые покупают не для того, чтобы получать удовольствие, а только чтобы сделать выгодную инвестицию.
– Но все же лучше, когда коллекция приносит удовольствие?
– Да, ведь не обязательно коллекционировать дорогие вещи. Я когда-то собирал все издания книг Пэлема Вудхауза, мой отец собирал марки, я знаю увлеченных людей, собирающих недорогую тиражную графику английских художников шестидесятых годов XX века. Собирать можно все, что угодно, это интересно, это страсть.
– Есть ли у Вас время читать что-либо кроме специальной литературы, кого из английских писателей Вы любите?
– Разумеется, я читал классиков – Шекспир, Диккенс, Теккерей. Из современных – Ивлин Во, Пэлем Вудхауз. В университете мы читали очень мало, например, Диккенса только одно произведение – “Повесть о двух городах”. Лучшие книги я читал уже потом, когда закончил учиться. Серьезные книги в юном возрасте, в пятнадцать лет, не очень понятны и интересны, их понимаешь, когда становишься старше.
– Работа оставляет Вам время для чтения?
– Да, ведь у арт-дилера, галериста нет такого объема работ, который существует в других профессиях, нет жесткого графика. А с середины июля и до конца сентября вообще можно просто спокойно отдыхать и не думать о работе – в этот период ничего не происходит. Это особенность русского рынка произведений искусства.
Беседу вел Николай Ефремов
